Против смотра никто не возражал. Острые разногласия вызвало второе предложение. — Новое оборудование менять? Не успели поработать — и выбрасывать? Между прочим, государство платило чистым золотом за эти самые импортные каландры, бобинорезательиые станки. Да им цены нет, а вы — «морально устаревшие» — экономисты остужали горячие головы цеховиков. Но те не сдавались: — Значит, любоваться на них, заграничных, прикажете? А если они непроизводительные, не обеспечивают высоких темпов работы, то мало удовольствия топтаться на месте и ждать невесть чего. Нет уж, созданы станки отечественной марки, быстрые, экономичные, надежные — на них и надо ориентироваться. Иначе нам не расшить «узкое место», каким является отделка бумаги. В спорах, сомнениях, творческих муках рождался план организационных и технических мероприятий. Каждый пункт его выверялся на выгодность. Для этого главному инженеру Михаилу Григорьевичу Поливцеву, еще не утратившему привычек цеховой жизни, приходилось меньше сидеть в кабинете, а больше беседовать с технологами, механиками, электриками, рабочими. Еще выполнялся заказ на новое оборудование, а на фабрике уже начался штурм высоких скоростей. Поначалу, когда устанавливали первые каландры, люди с нескрываемым любопытством смотрели на них, как на диковинку, и осаждали докучливыми вопросами Яхонтова Виктора Васильевича, Елисеева Петра Ивановича, Коптелова Михаила Александровича, которым довелось осваивать незнакомую технику: — Поясни, пожалуйста, что это за штуковина, этажерка с валами, для какой цели она предназначена? — Станок, как станок, каландром называется. «Нагема» — заграничная марка. На нем, значит, конденсаторную бумагу будем отделывать -— уплотнять. Потом, когда люди увидели в работе и свыклись с «этажеркой», стали зубоскалить над каландровщиками: — Эй, вы тихоходы, пока марафет на бумагу наводите, фабрика план проваливает. Надоели насмешки и упреки, взялись за ум «тихоходы»: что бы такое сделать для повышения производительности? Кто-то заметил, что если увлажнить бумагу перед каландрированием, то станки работают легче, быстрее, даже давление можно держать поменьше — 13-18 атмосфер вместо обычных 25-ти. Продемонстрировали перед цеховыми специалистами эксперимент с двусторонним увлажнением бумаги и получили их полное «добро». Только по фабрике прошла молва о большой удаче каландровщиков, как новый сюрприз: на каландрах заменили бумажные валы асбестовыми, благодаря чему резко снизился выход брака. После этого каландровщик в коллективе стал уважаемым человеком. Давно минул период самоутверждения, сменились люди, но по-прежнему живут их добрые традиции. Первыми, кто теперь осваивал каландры «СК-10» отечественного производства, были Аркадий Петрович Болдырев, Виктор Федорович Кучумов, Рудольф Яковлевич Заворотчев. Передавая им новые каландры, главный механик Сергей Леонидович Сафонов напутствовал: — Эти вам не «Нагема», производительность вдвое выше. Так что теперь есть возможность увеличить и скорость буммашин. Смотрите же, не подведите. Нe ждали особого приглашения для участия в смотре и бобинорезчики. Первые среди них — Прасковья Васильевна Захарова, Галина Николаевна Быкова и Лидия Петровна Ельцова, набравшись опыта, помогали другим быстрее овладеть специальностью. Соревнование между станочницами стало интересным, выиграло и общее дело: возросла производительность труда и сократился брак бобинной бумаги. Увереннее почувствовали себя женщины, начали вносить предложения. Не без их участия, например, на наметочных валиках бобинорезательных станков были заменены скользящие подшипники на подшипники качения. Производительность станков сразу поднялась на 15 процентов, не стало брака бумаги по выступам на торцах бобин. Коренной перелом в работе бобинорезчиков произошел после замены станков БРФ-1 на станки с несущим ножевым барабаном. Довольны Прасковья Васильевна и ее подруги. — Как же не быть довольной, — говорит И. В. Захарова. — На новых станках легче заправлять бумагу, и безопаснее работать, а главное — производительность в три раза выше. Теперь и мы в люди выбьемся. Пионеры. Так просто, с душевной теплотой, признательностью называют на фабрике тех, кто смело торил тропу к неведомому производству, осваивая и одновременно совершенствуя его, кто дал первую конденсаторную бумагу. Первым всегда труднее: они несут на своих плечах не только груз сегодняшних дел, но и весомую меру ответственности за будущее. Все начинается с них — и хорошее, и плохое. Чего будет больше потом, какая чаша переклонит, какие традиции сложатся в коллективе, зависит тоже от них, первых. Хотя Ивана Алексеевича Назарова причисляют к первопроходцам, он не считает себя каким-то особенным, героем, что ли. Нет, просто привык делать свое дело честно, на совесть, как и положено всякому человеку, уважающему себя и других. И еще: беспокойный по натуре, он очень остро чувствовал ответственность за то, что делал, и особенно за то, что не успевал сделать. Это не страх перед наказанием, который делает иных людей слепыми исполнителями, а напротив, это высшая мера требовательности, которая удесятеряет силы. Вот как понимал ответственность Иван Алексеевич и не давал спуску ни себе, никому. Когда на фабрике нацелились на интенсификацию производства, И. А. Назаров облегченно вздохнул, как будто камень с души его сняло. — Услышали голос справедливости! — Возликовал он, обращаясь к мастеру бумцеха Нине Дмитриевне Назаровой. — Работенки теперь добавится нам, — уклончиво ответила она. — Пущай. Волков бояться — в лес не ходить. Ты послушай-ка, однофамилица, что я надумал... Нина Дмитриевна настороженно глянула на Назарова, дав понять, что готова выслушать. Вот так же неожиданно в пятидесятых годах, когда осваивали первую буммашину, он подал такое предложение, о котором заговорили в цехе. Смысл его заключался в том, чтобы не сбрасывать в речку всю использованную воду, а направить ее на производство по замкнутому циклу. Особую ценность представляла вода, богатая бумажным волокном, если разбавлять ею массу в мешальном бассейне. Экономия получилась колоссальная. — Наша бумага тонкая, чувствительная ко всему, даже к воздуху. А электростанция вон сколько выбрасывает в воздух пыли. Может, мы не замечаем, а бумага каждую пылинку чувствует и сразу теряет свою электрическую прочность. Да чего толковать, сама знаешь, доброго конденсатора из нее не сделаешь. Иван Алексеевич, прищурившись, взглянул на мастера. — Вот и хочу предложить установить в машинном зале фильтры для очистки приточного воздуха, — Значит, герметизировать помещение? Но для этого надо усилить приточно-вытяжную вентиляцию, — Нина Дмитриевна не знала, одобрить или выразить сомнение. — Идея хорошая, да примут ли ее. Сложно все это и дорого. Руководство фабрики действительно одобрило предложение, но до конца реализовать его не довелось. Рационализаторских предложений в ту пору поступало так много, что техсовет фабрики, где председательствовал Михаил Григорьевич Поливцев, вынужден был собираться чаще обычного — еженедельно, а не раз в месяц. Тут решали судьбу рацпредложений, составляли делегации для поездок на родственные предприятия, заслушивали отчеты о творческих командировках. Рабочий день загружен до предела у инженера БРИЗа Григория Прокопьевича Крылова. То он принимает рационализаторов, то готовит материалы на рассмотрение техсовета, то проводит день технической информации по всем новшествам, полученным из других бумажных фабрик, из Центрального БТИ и научно-исследовательских институтов, из объединения «Лесбумпром». В коловерти дел не теряется однако главное, что составляет цель и смысл всего затеянного, — создать надежные предпосылки для увеличения скорости бумагоделательных машин: замена оборудования, удачное техническое решение, творческая находка следовали чередой, внося новые и новые штрихи в привычный производственный пейзаж. В журнале регистрации новинок одна за другой ложатся строчки: «Внедрены и освоены напускные устройства. …Внедрены гидропланки и отсасывающие мокрые ящики на буммашинах...». В графе «авторы» часто появляется фамилия сеточника Юрия Степановича Ножкина. Праздновали свою победу и размольщики на мельницах Владимир Иванович Васильев, Александр Осеевич Тимофеев, Геннадий Леонидович Евдокимов, а вместе с ними механик бумцеха Михаил Тимофеевич Шадрин и главный технолог Екатерина Семеновна Поволоцкая. По их инициативе и настоянию заменено размольное оборудование. На техсовете они заявили прямо и категорично: — Дадим достаточное количество массы, — будет и рост скорости. Необходимо создать поток непрерывного размола бумажной массы на конических мельницах. Для замены оборудования потребуются, конечно, средства. Затраты немалые. Решайте, что лучше. — Допустим, оборудование нам выделят, — после некоторого размышления произнес М. Г. Поливцев. — Но где взять средства на его приобретение? — Возьмем ссуду в Госбанке, Михаил Григорьевич. Затраты окупятся с лихвой, — подтвердил начальник производственно-технического отдела Николай Васильевич Петельский. И во он, непрерывный поток массы, не в планах, а натуральный, живой, действующий. Это — победа! Еще одна в длинном ряду других. Преобразилось и энергетическое хозяйство. Как без этого, производство бумаги требует стабильного обеспечения электроэнергией и технологическим паром, а новая ТЭС не могла сразу справиться с высокой нагрузкой, работала с перебоями, срывами. На первых порах приходилось даже останавливать буммашины, отчего и план по бумаге шел тяжело. Торф поступал на ТЭС слишком влажный — до 75 процентов вместо предельно допустимых 55-ти. Чтобы способствовать лучшему сгоранию топлива, ввели муфельную подсветку: сделали в топке специальное устройство и начали подавать туда березовую чурку, которая во время горения поддерживала факел. Мешал работе котла дымосос несовершенной конструкции. Крыльчатка была изготовлена из тонкого металла, поэтому лопасти быстро снашивались под воздействием зольных газов. Заменили дымосос — дело улучшилось. — В период освоения ТЭС мы работали с огромным напряжением, — рассказывает Александр Васильевич Солдатов. — Иной раз дежурили у турбин по две смены подряд. Не хватало людей — машинистов турбин, питательных насосов, редукционно-охладительной установки. Все трудности испытали на себе Анатолий Николаевич Белоногов, Александр Петрович Васильев, Надежда Ивановна Дзюра и другие мои товарищи-турбинисты. И сейчас в общем движении коллектива фабрики энергетики сказали свое решающее слово. В начале семидесятых годов они приступили к замене электрических приводов бумагоделательных машин. Постепенно на всех машинах были введены вместо электромагнитных усилителей тока тиристорные преобразователи. В 1977 году модернизировали электропривод четвертой буммашины, в -1980-м — у третьей машины, затем у остальных. Душой технического нововведения был энергетик бумцеха Аркадий Владиславович Мизер. Но при всей своей неуемной энергии он не справился бы с такой сложной задачей без верных помощников, людей преданных и горячо влюбленных в электротехнику, какими являются наладчик электроприводов Валерий Данилович Кокшаров, дежурные электрики Клавдия Васильевна Коневская и Юрий Борисович Солдатов. Эта работа венчала давние устремления коллектива фабрики: скорость бумагоделательные машин доведена до 70-75 метров в минуту! Фабрика наростила мощности по выпуску конденсаторной бумаги с проектных 952 до 1800 тонн в год — почти в два раза. И еще одно крупное достижение: на первой и второй машинах освоен выпуск тончайшей бумаги — в восемь микрон. (И.Е. Лоза, «Дети свободы», газета «Знамя труда» 8 января 1987 года, № 3. Продолжение следует. Начало в № 136).
|